Виталий Аверьянов , Константин Черемных
http://zavtra.ru/content/view/russkaya- … 14-000000/
На большой высоте метафизической России раскол на красных и белых оказывается фикцией. Одну из важнейших своих задач Изборский клуб видит в том, чтобы дать формулу преодоления идеологических распрей между патриотами. Только примирившись между собой, государственники разных оттенков станут мощной политической силой.
Об упразднении праздников
С 2005 года мы отмечаем день 4 ноября, дату свержения 400 лет назад колониального режима "семибоярщины", за которым последовало восстановление легитимной власти русских царей.
В то же время для значительного числа сограждан 7 ноября, день взятия власти в Петрограде большевиками, остается историческим символом, от которого они не хотят отказываться. И через пять лет это символическое событие ждет вековой юбилей.
Два этих праздника в угоду политической конъюнктуре выдаются мэйнстримными СМИ за полюса конфронтации, за признаки раскола общества. Для кого-то из партии власти новый праздник (хотя он не новый — это "Казанская", всегда отмечавшаяся православным народом) действительно стал поводом глумливо намекнуть на замену и упразднение "главного советского праздника". А вместе с ним — на замену одной части расколотого сознания, "красного" патриотизма, другой его частью: антисоветизмом. Между тем, нет никакой связи между антисоветизмом и победой над Смутой. Совсем наоборот — отрицание целого периода истории и есть признак Смуты.
"Красный" патриотизм же — сложное явление. И если рассматривать 7 ноября как символ всего советского строя, вместе с победами и прорывами космического масштаба — то, конечно же, 4 ноября его никак не исключает, а, напротив, включает в себя. Ведь 4 ноября прежде всего — праздник восстановления национального суверенитета. Значит, когда мы были суверенны и сильны духом, мы ходили под "Казанской". Даже если при этом проводили парады и демонстрации в честь 7 ноября.
Попытки вырвать из нашей истории те или иные периоды как скверные, проклятые — похожи на поведение психопатической личности. Психопат не может ужиться со своим внутренним опытом, отказывается от травмы, полученной в детстве, либо от ошибок юности, либо от недавнего прошлого, которое "вытесняется". Вместе с травмами он выбрасывает, выталкивает целые эпохи собственного "Я" с их нереализованным счастьем.
По Достоевскому, прекрасные, святые воспоминания спасительны для человеческой души, ткут ткань личности. Подлинно свободная личность не может строить свою жизнь на отказе от предшествующих ступеней развития себя и своего рода. Строки истории не смываются и не вымарываются даже и тогда, когда речь идет о страшных трагедиях, в том числе потому, что и о беде надо помнить, знать ее в лицо. Но в нашей истории есть такие течения самоотрицания, которые рано или поздно оформлялись не просто в общественные движения нигилистов, а в целые "исторические антимиры", угрожавшие самому существованию России. Эпохи, когда это происходило, мы и называем "Смутными временами".
О них нужно знать по возможности все и помнить всегда.
"Малый народ" и его царьки
Разгадка раны "раскола" среди патриотов, которую бередят наши противники, не в том, что красное в 1991-1993 годах поменяли на белое. Разгадка в том, что третья Смута, начатая при Горбачеве, еще не исчерпала себя. Она продолжает вспыхивать в финансово-экономических дебатах, в межклановых дрязгах, во взаимных наскоках электронных медиа.
Поскольку власть свой окончательный выбор в пользу тысячелетней России и национального большинства так и не сделала, Смута тлеет внутри режима и грозит масштабным саботажем, который может вылиться в подрывные акции, бунты и грабежи.
Дежурные критики власти увидели новые шансы на возрождение Смуты 90-х в белоленточном протесте. Главная проблема "новой оппозиции" —неспособность найти зацепки, которыми она могла бы вовлечь в свое русло патриотов-государственников, разуверившихся в возможности смены либерального курса. Заход с двух флангов: лево-радикального и этнонационалистического — дает слабый результат. Оппозиция, по существу, воспринимается как подготовка нового витка гайдаро-чубайсовского разложения страны. Во что бы ни рядились оппозиционеры, в левое или в национальное — анархический нигилизм и русофобский душок показываются наружу.
Те же самые критики власти — и одновременно Церкви — увидели новую манифестацию Смуты и в "деконструкционистской" контркультуре, с ее непристойной антиэстетикой, демонстративно оскорбительной антиэтикой, выбором для акций символических мест исторических трагедий (размыванием памяти). Кумиры деконструкционистов — Малевич, предлагавший похоронить все памятники национальной культуры; британский певец Хегарти, "отказавшийся от данного Богом пола"; египетская феминистка Асма Махфуз, подстрекавшая мусульман к самосожжению.
Есть ли всему этому определение? Огюстен Кашен определял "людей, которым отвратительны все корни нации, — вера, дворянская честь, верность королю, гордость своей историей, привязанность к обычаям своей провинции, своего сословия, гильдии", как малый народ среди большого народа, или как антинарод. Лев Гумилев использовал термин "антисистема", который в нашем случае можно определить как особую нигилистическую субкультуру, отрицающую реальный народ, реальную традицию во имя абстрактных целей. Антисистемы хотят начать историю сызнова, "с нуля", презирая все, что было до них.
Во все три Смутных времени на Руси мы видим, как разворачивались на пространствах нашей родины, увлекая в свои ряды множество наивных последователей, антисистемные армии. Их действие было похоже на действие паразита, который медленно "переваривает" хозяина изнутри.
Последнее Смутное время, начавшись в 80-е годы с горбачевско-яковлевской "оттепели", сразу же дало антисистеме богатую пищу. В эпоху шизогонии власти, в разгар Смуты, при Ельцине, антисистема расцвела. Реализовалась давняя мечта всех самозванцев и русофобов — им удалось институционализировать Смуту, превратить ее в псевдогосударство "малого народа", паразитирующее на большом народе и старом, советском наследии. Однако цикл жизни Смутного времени ограничен — и поэтому столь болезненно реагируют они на путинскую политическую модель 2012 года, в которой появляется все больше признаков конца их, казалось бы, уже одолевшей страну, антисистемы.
Недавние итоги выборов в Координационный совет оппозиции, несмотря на интенсивную агитацию за создание "безлидерного" руководящего органа, завершаются избранием "среди себя" самой узнаваемой фигуры, то есть очередного некоронованного "царя малого народа". Ни левым, ни правым "крайним" не близок рецепт излечения российских корпораций путем насыщения их советов директоров иностранцами. А иных инициатив, кроме вполне перестроечного "сбрасывания балласта Кавказа", этот "царь" не предлагает. Что поделать: каков народец, таков и его царь. Прошли лучшие времена антисистемы, когда кумир масс Борис Николаевич в образе "гонимого" политика очаровывал огромные аудитории интеллигенции, рабочих, служащих.
Гламурно-богемные "лидеры" с лицами отщепенцев неубедительны ни для кого, кроме совсем зеленой и беспочвенной молодежи и паразитических прослоек мегаполисов. Хотя некоторые считают, что это еще не агония антисистемы, что даже такие неубедительные раки могут стать на безрыбье хищной политической рыбой и в случае обвала перехватить падающую власть.
Важная задача Изборского клуба
Перед Изборским клубом объективно стоит сложнейшая задача сшивания разорванных частей народа. Для этого, как видится нам, нужно сделать следующее.
— Аналитически глубоко описать механизмы русских Смут с учетом как внутренних кризисных процессов, так и активности внешних сил.
— Сформулировать критерии для распознания агентов Смут во всех их разновидностях.
— Предложить ключевые принципы политики предотвращения Смут.
— Написать эскиз национального "пантеона", в который должны войти исторические фигуры, образцы патриотизма и жертвенности, приемлемые для большинства патриотов-государственников.
— Разработать проект "постановления о смыслах", излагающий идейные основы примирения государственников разных оттенков и направлений.
— Продумать акт национального единения, в центре которого мог бы быть значимый символ. Пример такого символа, о чем газета "Завтра" уже писала, — предложение А.В. Недоступа о создании скульптурной группы, представляющей собой двух участников братоубийственной войны ("красного" и "белого"), преклонивших колени перед примиряющей их матерью.
Только договорившись между собой, государственники разных оттенков станут мощной политической силой. Чтобы пойти на примирение, надо научиться слушать друг друга и видеть перед собой высокую цель, более высокую, чем "приватизированные истины". Иначе не достичь искомой — объективной — соборности.
Этот путь — единственный. Именно таким путем выживают и восстанавливаются после потрясений великие цивилизации. А если они хранят свою мудрость — то могут и превентивно пресекать Смуты. Как это произошло в Китае, где коллективный разум высшего партаппарата позволил избавиться от своего Горбачева — Чжао Цзыяна, и этим спас нацию.
Типажи Смуты
Обратной стороной такого примирения, так же как и построения галереи героев, должно быть и символическое размежевание с антигероями Смутных времен — предателями своего народа и их внешними покровителями. Эти образы должны быть узнаваемы, их дух должен быть внятен не только историкам, но и всем пытливым русским людям. Эти персонажи должны быть отделены от тех идеологем, которые они вбрасывали в народ с манипулятивными целями, от тех лозунгов и фраз, которыми они стравливали русских людей.
Имеет смысл остановиться на нескольких типажах этих антигероев.
1. Внешние заказчики
В первую Смуту XVII века их роль выполняли орден иезуитов и ряд институтов Ватикана, рассчитывавших на обращение русских в католицизм. Речь Посполитая стала инструментом этих планов, а после выхода Швеции из-под ее контроля обе стороны стремились посадить на московский престол своих ставленников.
Во вторую Смуту начала ХХ века крупные банковские семейства Запада вступали в антироссийские союзы сначала с Японией, затем с Британией и "странами оси", отчасти финансируя военные расходы, а параллельно — радикальную российскую "пятую колонну". В центре этой интриги с 1905 г. до самой гражданской войны находился крупный финансист Якоб Шифф, которому принадлежит афоризм: "Россия — враг всего человечества". Итогом так называемой "первой революции" стала реформа 17 октября, бунт был постепенно погашен. И тогда в 1912 году усилиями "Круглого стола" и того же семейства Шиффов-Лебов-Варбургов создается более масштабный революционный фонд в офисе American International Corporation (Бродвей, 120). Интересы этого фонда были напрямую связаны и с интересами Дж.П.Моргана, главного выгодоприобретателя Первой мировой войны, заработавшего миллиарды на военных поставках в Российскую империю. Таким образом, банковские кланы Бродвея-120 одной рукой доили царский бюджет, развивая на эти средства американскую промышленность, а другой рукой финансировали ниспровергателей царского режима (кадетов, эсеров, большевиков — партийность для них не играла большой роли, хотя более охотно спонсировали "левых").
Были в революции, конечно, и "английские деньги" (в частности, привезенные в январе 1917 лордом Мильнером), и финансы Германии и Австро-Венгрии. Но основным инвестором разрушения оставался интернациональный банкирский круг, мир которого был очень тесен. Поэтому неудивительно, что Керенский прекратил расследование по поводу "немецких денег" Ленина: ведь ниточки вели туда же, откуда финансировали и Февральскую революцию.
В третью Смуту мы видим еще более сложную и изощренную сеть заказчиков-выгодоприобретателей, в центре которой вновь стояли спецслужбы США и Великобритании. События этих 25 лет Смуты еще ждут своих дотошных историков. В сеть заказчиков органично входили отдельные магнаты, как, например, Джордж Сорос, сначала поддерживавший диссидентов, а затем приручавший через свои спецфонды неприкаянных ученых.
Громадные капиталы, уведенные из постсоветского пространства на Запад, возвращались малой толикой для поддержки антисистемных структур — под лозунгами насаждения толерантности и демократичности. Изгнание ключевых грантодающих структур этого рода из России началось только сейчас, в 2012 году.
2. Кураторы (представители заказчика)
Важнейшие миссии на территории страны-жертвы осуществляются под непосредственным руководством представителей заказчика, иностранных консультантов, экспертов и т.п. Такие представители были приставлены к самозванцам первой Смуты. В их число входили польские советники, "переходящая жена" Лжедмитриев Марина Мнишек, державшая "революционную кассу", гетманы, реально распоряжавшиеся военными ресурсами. Изменников-бояр обольщали посулами — землями, конфискованными у проигравшей стороны.
Во вторую Смуту кураторы активно осуществляли "скупку элит" как напрямую (например, через русские отделения National City Вank), так и конспиративно (через американскую миссию Красного Креста во главе с золотопромышленником Уильямом Б.Томпсоном). Важную роль кураторов при организации февральского переворота играли английский и французский послы и представители разведки "союзников" по Антанте.
В третью Смуту, которую часто считают второй, и более удачной, попыткой Февральской революции, система скупки элит была поставлена уже на индустриальную основу. Е.Гайдар назвал этот процесс "обменом номенклатурной власти на собственность". Де-факто кураторы реализовали беспрецедентный сценарий, при котором старая номенклатура в своем большинстве не становилась "бывшими людьми", а пересела на новых криминально-капиталистических коньков, предав свое советское прошлое. Предательство оплачивалось уже не только из нью-йоркских банков, но и за счет средств, украденных в самой России. В 90-е годы XX века "реформы" осуществлялись под бдительным оком таких кураторов-консультантов, как Джефри Сакс, который напрямую вмешивался в политические расклады и гипнотизировал обитателей Кремля, или как "гарвардские мальчики" А.Шлейфер и Дж.Хэй, помогавшие Чубайсу в приватизации и при этом сами наживавшиеся на ней.
3. Продюсеры-организаторы
Важную партитуру второй Смуты разыграла зловещая семья Свердловых — три брата, каждый из которых взял на себя свою часть миссии. Яков Свердлов стал ключевой фигурой — "смотрящим" от лица заказчиков прямо в большевистском Кремле (по новейшим данным историков, до 1917 года он не состоял в РСДРП, его как будто неожиданно "назначили" извне, и он сделал молниеносную карьеру, в кратчайшие сроки поднявшись на уровень конкурента самого Ленина). Он был, как известно, главным инициатором "красного террора" и расказачивания, а также организатором убийства Царской семьи (и для отвода — глаз руководителем "комиссии" по расследованию факта цареубийства). Свою комиссию по этому вопросу создали и белые в армии Колчака, причем куратором этого дела выступал старший брат Якова Зиновий Пешков (Свердлов), будущий французский генерал. Наконец, Вениамин Свердлов еще в 1912 году уехал в США и основал под покровительством Шиффа свой банк на Бродвее-120, контролируя ключевые звенья финансирования большевиков. В январе 1918 года он возвращается в Россию и становится наркомом путей сообщения.
В третью Смуту роль ключевого продюсера перемен играл прибывший из "канадского холода" А.Яковлев, приложивший руку и к конфликту в Закавказье, и к расколу КПСС, и к медиа-дуэлям правоверных большевиков с радикальными либералами. Другие продюсеры вышли из шинели фон Хайека (как П.Авен) или Поля Вейриха (как Г.Бурбулис). Нанесенный так называемыми "реформаторами" ущерб России, ее экономическому и демографическому потенциалу, вполне сопоставим с потерями и жертвами, понесенными в первых Смутах, а в чем-то значительно превосходит их.
4. Идеологи
За рубежом накануне Смут всегда формировалась целая пропагандистская мифология о России как государстве-монстре и народе-чудовище. Эту пропаганду про "московитов" развивали и поляки в XVI веке, и заказчики второй Смуты, и целый аппарат "советологов", изучавших СССР и вырабатывавших рекомендации по демонтажу "империи зла". В 1910-х гг. ключевым стратегом-экспертом был полковник Э.М.Хаус, советник президента Вильсона, который как будто "реинкарнировал" спустя 70 лет в З.Бжезинском.
Однако Смута была бы невозможна, если бы ее идеология не находила опоры внутри страны. В первую Смуту группа противников Годунова стала естественной почвой для слухов и легенд о спасенном царевиче. Тогда этой спички было достаточно, чтобы воспламенить страну. Во вторую Смуту средой идеологической подготовки стали левые и либеральные партии, каждая из которых готовила свой вариант революции. В третью Смуту на первом плане были диссиденты, из которых на острие событий оказался А.Сахаров. Однако были также идеологи не политического, а поначалу рафинированно-интеллектуального свойства. Например, рыночники, выпестованные в знаменитом учреждении ВНИИСИ — Гайдар, Авен, Березовский, Дубов. Или создатели "теории административных рынков": от Найшуля, обосновавшего тотальную приватизацию и придумавшего ваучер, до технологов передела собственности, где были свои централисты (Чубайс, Кох) и регионалисты (Каганский, Кордонский).
Идеи этих теоретиков в ключевой момент Смуты — в начале 90-х годов — захватили монополию над умами ельцинской верхушки, несмотря на то, что в стране работали масштабные экономические умы, знавшие и китайский опыт, и творчески переосмысливавшие опыт советский. В итоге вместо предпринимательского класса Россия получила компанию из привилегированных экс-комсомольцев и амнистированных расхитителей. Изучать и описывать чудовищную экономику Смуты предстоит следующим поколениям.
5. Проектировщики-аферисты
Смутное время — простор для мошенников и авантюристов, готовых предложить свои услуги и свой интеллект как заказчикам (если к ним есть доступ), так и самозванцам. Во вторую Смуту мы видим целую плеяду подобных политических гешефтмахеров. Самый яркий персонаж — А.Парвус, уникальный своим участием в геополитической деструкции одновременно России, Германии и Турции (притом что он получал средства на свою революционную деятельность от Берлина и Стамбула). Парвус адресовал германскому МИД знаменитый "План русской революции" (1915), из которого можно процитировать несколько строк:
"Стачки то здесь, то там, голодные бунты, нарастающая политическая агитация — все это введет в заблуждение царское правительство. Если оно прибегнет к репрессиям, это вызовет растущее негодование, если оно будет проявлять терпимость, то это будет воспринято как признак слабости, что приведет к возрастанию революционного движения… Если тем временем русская армия потерпит крупное поражение, то движение против режима может принять небывалые размеры".
Борис Березовский стал спустя 80 лет бледной тенью Парвуса, но рассчитывал на сопоставимую прибыль от расчленения страны, о котором также писал прямым текстом. И точно так же, успев насладиться влиянием, дирижируя политическими процессами, оказался в итоге не у дел.
6. Самозванцы-харизматики
Ключевая и в то же время инструментальная фигура Смуты — самозванец. В монархической по духу стране самозванец мог апеллировать лишь к легенде о "спасенном царевиче". Надо сказать, что тогда на эти роли выдвигались фигуры чрезвычайно харизматичные, с неутомимой энергией и даром убеждения.
В стране со свергнутым монархом самозванец это ставленник "антисистемы", которого она двигает на место власти. И он тоже обязательно харизматичен. Во вторую Смуту — это лидеры Временного правительства, затем — вожди партий и армий в гражданской войне. В 90-е годы такой фигурой стал Ельцин, плод консенсуса внешних сил с внутренними компрадорами. Ельцин был виртуозным самозванцем, сумевшим оседлать чаяния значительной массы народа в 1989-90 гг., и чрезвычайно ловко маневрировавшим все бурные 90-е годы, осаживая других претендентов на самозванческий трон (Руцкого, Хасбулатова, Лебедя).
7. Окружение самозванцев — олигархат
В первую Смуту после свержения Василия Шуйского в Москве утвердилась семибоярщина, которая какое-то время колебалась между самозванцем и идеей приглашения на царство иностранного монарха и затем склонилась ко второму решению. Ярким образчиком ренегатского боярства стал М.Г.Салтыков (по прозванию Кривой) — уникальная фигура по своей способности к смене хозяев и чутью на новых лидеров Смуты. Он умудрился вовремя предать и Годунова, и обоих Лжедмитриев, убедил главу семибоярщины Мстиславского сделать ставку на королевича Владислава, издевался над патриархом Гермогеном, когда тот отказался поддерживать замыслы бояр-изменников. Во время польской оккупации Москвы Салтыков стал правой рукой гетманов Жолкевского и Гонсевского, подстрекая их избить все способное к сопротивлению московское население. В итоге он скрылся со своей семьей в Польше.
Во вторую Смуту аналогичную семибоярщине роль сыграло Временное правительство, которое также было нацелено на расчленение России (чего А. Керенский не скрывал и в эмиграции). Большинство министров и функционеров Временного правительства, как и членов исполкома Петросовета, принадлежали к масонской ложе "Великий Восток Народов России" (ее генсеком был Керенский). Для них принципиально важным было выполнять поручения своих зарубежных братьев ("война до победного конца"), а также добиться образования на месте империи целого ряда разрозненных государств. Частично эта их миссия была исполнена (в отношении Польши и Финляндии), тогда как стоящие следующими по масонскому списку в очереди на суверенитет Украина и Закавказье остались ждать "до следующего раза", — то есть до следующей Смуты.
В третью Смуту, с легкой руки журналистов, подобное же олигархическое правительство прозвали "семибанкирщиной". Впервые в истории Смут центр, заказывающий саму Смуту, начал смещаться из-за рубежа внутрь России — фактически сформировался внутренний штаб по ликвидации "предприятия Россия". Семибанкирщина стала возможной после операции с "залоговыми аукционами", которая породила группу миллиардеров, способных финансировать решение любых политических задач. Власть этой группы в третью Смуту была очень продолжительной.
Важное отличие третьей Смуты от второй состояло в том, что в ней уже на первом этапе, к 1991-1992 годам, произошло освобождение России от "геополитического балласта" союзников и окраин. Такое стало возможным благодаря конфедеративному устройству страны, навязанному большевикам агентами левого масонства и Коминтерном. Мины будущих Смут закладываются задолго до их применения.
Красная и белая традиции России
Сегодня нам необходим взгляд с высоты птичьего полета или с дистанции нового поколения, для которого красные и белые ипостаси разделенных смыслов стали уже легендарными. Силы старших слишком часто тратятся на ожесточенные споры, унаследовавшие родовую память невольных участников братоубийства. Раны гражданской войны, душевную боль исполнителей и жертв последующих чисток и террора продолжают намеренно тревожить телеведущие с улыбками вивисекторов.
Если старшим не под силу справиться с застарелым гневом, это под силу по-настоящему любящим их детям: пусть они станут третейскими судьями, которые объявят спор честных государствен- ников устаревшим. Уже Сталин гениально предвосхитил тот синтез, который сполна может быть осуществлен только в XXI веке. Этот синтез состоит в том, чтобы обновить и очистить белую державную традицию, а с другой стороны — исправить и окрестить красную державную традицию, приблизить её к историческим истокам своей страны.
Одна и та же сила, транснациональная группа воротил, дважды за сто лет разрушила нашу державу, используя для этого и красных, и белых, и энергию держав-конкурентов России. Но сама эта сила без цвета и не различает цвета. Для нее партийные споры не имеют значения, главное, чтобы "просвещенные" люди и "патриоты" своих идей воевали и дрались друг с другом, а по итогам войн приводили к ней на заклание тучного быка.
Витии белой Смуты (масоны-"февралисты" и их наследники — "демократы" 90-х годов) несли в массы либеральный космополитизм, трибуны красной Смуты — радикальный интернационализм. Россия же понималась ими как топливо, предназначенное в топку глобализации. Хотя и заворачивали они это свое представление в разные словеса.
Два крыла антисистемы пересекались и перекрещивались, иногда играя в две руки, как наперсточник. Русский народ, несмотря ни на что, изживал Смуту, огромными жертвами преодолевая ее последствия, растворяя ее яд. Он делал свое дело: на месте красной Смуты строил свою традицию, традицию народной справедливости, труда и созидания, окрашенную в кумачовый цвет. И на месте белой Смуты мы, изживая ее, вновь построим белую традицию — не "февральскую", не "белогвардейскую", не "перестроечную", а традицию "белого царства", наших великих государей, собирателей земель, создавших империю и выпестовавших самый жизнестойкий народ на земле. Для нас обе традиции — красная и белая — наше достояние. И смуты — как бы они сами ни перекрашивались — к этим традициям не причастны, они им, по существу, противоположны. Они отличаются от выстраданной народом традиции так же, как болезнь отличается от выздоровления. Вирусы старых Смут дремлют в истории, действуют как якобы-красное общество политкаторжан, а затем якобы-белое общество "Мемориал" и иже с ними — цепь ненависти тянется в будущее и не прекращается, одна ненависть порождает другую.
Красным и белым государственникам предстоит побрататься над Смутой, сварить два исторических конструкта в прочный нераздельный каркас. И не маскировать при этом сварные швы. В 1612 году земцы и казаки простили друг другу взаимные жертвы. Простить брату брата завещал и государь Николай II.
И сейчас, как в те Смутные времена, противоречия полезны только общему врагу — внешнему и внутреннему. 400-летие освобождения Москвы Вторым ополчением, действовавшим "вместе заодно" — достойный совет, который дают нам наши предки, достойный повод, чтобы сказать: это наша общая земля, это наша Правда.